В бистро, где готовят рыбу,
мы собирались под вечер,
всё нахваливая – без истерик,
и разглядывая мансарды Парижа.
Доносилась от Сены рында,
напоминая о вечности.
Мы болтали, не касаясь материй –
ни далёких, ни ближних...
О, Париж, разве можно
умереть, повидавшись с тобою, -
можно только хмелеть,
уменьшая брусчатки ригидность,
поглощая дурманящий воздух,
как во время запоя,
и дурачиться сметь,
невзирая на гида...
"Всё проходит", - когда-то
промолвил диктатор восточный.
Как учёные вороны, вслед
повторяем его афоризмы.
Но подвижник горбатый
всё вызванивает многоточья,
фонари окуная в рассвет
над землёю Парижа. |